Все началось с того, что в середине 19 века властями города Гуанахуато был введен налог на захоронение. Это означало, что умершие граждане закапывались на местных кладбищах не за спасибо, а на условиях платного продления своего могило-места. Так как сами покойники по понятным причинам платить за себя не могут, делать это приходилось их родственникам. Если же у родственников не оказывалось возможности или желания платить, а в некоторых случаях, собственно, не обнаруживалось и самих родственников, то тело усопшего эксгумировалось. Каково же было удивление работников кладбища, когда вместо кучки костей им приходилось извлекать из могил почти что новеньких покойников, на многих из которых сохранились волосы, зубы, ногти и даже одежда! Удивительному факту быстро нашлось объяснение: оказалось, что уникальный состав почвы и климат Гуанахуато способствует естественному процессу мумификации захороненных здесь тел. И никакой мистики.

Закон, обязующий родственников платить кладбищенский налог, действовал с 1865 по 1958 год, и именно за это время был сформирован «фонд» будущего музея: 111 мумий, захороненных в период в 1850—1950 годах (по некоторым сведениям сюда же попали граждане, умершие во время эпидемии холеры в 1833 году). Мумифицированные покойники хранились в помещении при кладбище, которое постепенно стало притягивать туристов, желающих посетить его за несколько песо. Так и появился этот, один из самых страшных в мире, музей.

Сейчас в музее выставлены 59 мумий, несколько из которых — мумии детей (на этом месте подумайте еще раз, хотите ли вы листать вниз). Некоторые из них снабжены табличками, на которых от первого лица написано: я такой-то такой-то, отдал Богу душу тогда-то тогда, моя окочуренная земная оболочка была извлечена из мать сырой земли тогда-то тогда-то.

Посещение музея начинается с коридора мумий, за стеклом которого стоят почти одинаковые, особо ничем не примечательные, покойнички. На всех из них сохранилась кожа, мягкой и шелковистой которую, конечно, не назовешь, но все же; некоторые товарищи стоят при прическах и с ногями, а крайний справа щеголяет в гульфиках и ботинках, в которых, очевидно, и был отправлен в лучший мир.

Далее встречаются персонажи куда более интересные. Например вот этот, наиболее сохранившийся, экземпляр в косухе. Если бы ни некоторые несостыковки в годах, можно было бы подумать, что при жизни парень был рокером.

Идем дальше и видим не менее интересные экспонаты: кто-то из мертвых уютно расположился в гробике, кто-то обращает на себя внимание замечательно сохранившимся туалетом, а одна их отошедших в мир иной завлекает посетителей музея своей, едва ли не до пояса, косой. 

Далее переходим в галерею с названием Ангелитос, в котором, как нетрудно догадаться, хранятся детские мумии. По местной традиции умерших детей наряжали с праздничные одежды — мальчиков в костюмы святых, девочек в костюмы ангелов, веря, что так их безгрешные души быстрее попадут на небеса.

Но куда сильнее потрясли меня фотографии на стенах этого зала, повествующие о бытовавшей в то время традиции — фотографироваться на память с уже мертвыми младенцами. Сразу вспомнился эпизод из моего любимого ужастика «Другие», где то же самое полагалось делать с покойниками любых возрастов. Жутковато, в общем.

В следующем зале находится мумия женщины, умершей на позднем сроке беременности, и ее неродившийся ребенок —самая маленькая мумия в мире.

Довольно своеобразные впечатления производит следующий зал с мумиями людей, умерших не своей смертью. Вот, к примеру, экспозиция из похороненной заживо (слева), утопленника (посередине) и погибшего от черепно-мозговой травмы (справа). С третьим все и так понятно, а вот о том, как умерли два других замумифицировавшихся впоследствии товарища, говорят их крайне неестественные позы. Мумия слева — женщина, впавшая в летаргический сон и похороненная по ошибке, положение рук которой свидетельствует о попытке выбраться из столь неудачно сложившейся для нее ситуации. По позе утопленника можно судить, что в последние секунды жизни ему сильно не доставало воздуха.

У двух из убиенных сохранилась обувь. Но что их ботинки по сравнению вот с этими изысканными образцами обувной промышленности того времени?!

Многие из вас наверняка захотят задать вопрос: страшно ли было гулять по музею? Отвечаю — нестрашно. Бывали моменты, когда в каком-либо зале из живых я оставалась совершенно одна: муж, едва переступив порог, ускакал их музея вприпрыжку, а других посетителей оказалось так немного, что мы совершенно друг другу не мешали. Чувствовала я себя абсолютно невозмутимо, и лишь одна единственная мысль преследовала меня от начала до конца: и ВОТ ЭТИМ все закончится. Может быть, звучит громко, но из музея смерти я вышла с несколько изменившимися взглядами на жизнь.

Наверняка многие из вас, прочитавших этот пост, сочтут, что мексиканцы сумасшедшие. Предвосхищая ваше удивление, негодование, возможно даже возмущение, не могу не замолвить за них словечко. Дело в том, что мексиканцы вообще имеют довольно своеобразное отношение к смерти: они воспринимают ее не просто спокойно, а, можно сказать, оптимистически. То, что для нас, людей другой культуры, является абсурдным и даже шокирующим, для мексиканцев — естественная часть их жизни. Традиция не бояться, а даже «дружить» со смертью восходит к верованиям их предков. Древние индейцы считали, что смерть — это начало чего-то большего, и она куда важнее жизни. В Мексике даже праздник есть соответствующий — День мертвых, когда они отдают смерти дань уважения и даже немного заигрывают с ней. Если постараться взглянуть на вещи глазами мексиканца, то даже этот музей выглядит не так ужасно.